Есть много людей, слишком много, которые ездят на красный свет. Иногда ночью, когда дороги пусты, иногда днем, когда им кажется, что ничего не произойдет. Такие люди будут всегда. Вопрос в том, что с ними делать. Станет ли решением принятие закона, гласящего, что некоторым водителям теперь разрешено ездить на красный свет? Разве не очевидно, что если позволить им это, будут гибнуть другие люди? Есть ли смысл в том, чтобы каждого проезжающего на красный свет на другой стороне перекрестка ждал полицейский и давал ему деньги?
Потому что именно в этом смысл закона об освобождении от призыва.
Этот закон прост: наши дети пойдут в армию. Наши дети отдадут три года своей жизни. Наши дети будут рисковать своей жизнью и иногда они не будут возвращаться. Дети ультраортодоксов этого не сделают. Их освободят, потому что у их родителей есть партия, которая об этом позаботится. Это самая бесстыдная сделка, когда-либо заключенная здесь: «вы будете с нами в правительстве, – говорят в Ликуде, – а мы взамен позаботимся о том, чтобы ваши дети не пострадали». Они не умрут, не заработают посттравматический синдром, не потеряют ни руки, ни ноги. Ни у одного ультраортодоксального родителя не случится сердечный приступ, потому что его ребенок находится на операции в Дженине, а кто-то стучится в дверь в два часа ночи.
Когда кто-то произносит эту простую истину, ультраортодоксы обычно делают одно из трех:
Перво-наперво – кричат: «антисемитизм!» или «это ненависть к ультраортодоксам!». Это очень эффективно, пока вы на мгновение не задумаетесь об этом. Что мы говорим им на самом деле? Что по-нашему, их дети должны делать именно то, что делают наши дети? Ведь даже они знают, что мы любим своих детей так же, как и они.
Второе действие — сказать: «Ведь Лапид дал бы нам то же самое, если бы мы согласились сидеть в его правительстве». Они знают, что это неправда. Они проверили и обнаружили, что это неправда. Это пренебрежительное заявление призвано дать понять, что все светские на самом деле являются продажными пустышками. Так вот, нет. Они не могут получить то же самое от «Еш Атид» и знают это, потому что прочитали предложенный нами законопроект о призыве в армию.
Третий и самый сильный аргумент заключается в том, что закон об освобождении от призыва лишь увековечивает то, что и так происходит, потому что ультраортодоксы все равно никогда не призовутся в армию. «Что вы будете делать? – говорят они нам – Войдете в Бней-Брак с танками?» Это искаженное восприятие реальности. Оно говорит, что если случается что-то глубоко аморальное, нечестное и несправедливое, то единственный способ справиться с этим – закрепить законодательно. Принять на пленуме кнессета, что деградация ценностей теперь является официальной политикой.
Так что нет, никто с танками в Бней-Брак не войдет, однако верный путь – не поднимать руки, а наоборот: принять правильный, эгалитарный и справедливый закон о воинской повинности, а затем начать вместе работать над его реализацией. Это не произойдет в одночасье, это будет неспешный и постепенный процесс. Потому что есть ценности, от которых нельзя отказываться. В Государстве Израиль у каждого гражданина есть не только права, но и обязанности. И нет граждан, которым разрешено проезжать на красный свет.
Закон об освобождении от воинской повинности — это закон отчаяния, это капитуляция перед тем, что нас разделяет. Я верю в надежду. Мы не должны отказываться от идеи общего будущего и общего блага.
Если вы доверяете нам
