Мой сионизм родился давно.
Он родился в феврале 1945 года. Моему отцу тогда было 13 лет. Он жил вместе с мамой в подвале дома в Будапештском гетто. Тогда они питались в основном кониной, мясом лошадей, умерших на улицах города. Русские были уже на подступах к Будапешту и немцы вместе с венгерскими фашистами начали вывозить евреев в колоннах смерти. Большинство они приводили на берег замерзшего Дуная. Евреям приказывали рубить проруби, а затем расстреливали их, и люди падали в уже ставшую красной реку.
Однажды, рано утром в понедельник, немцы окружили блок, где жил мой отец. Они начали сгонять всех в колонну смерти, собрали около шестисот человек. Они шли по пустынным, из-за русских бомбардировок, улицам Будапешта. В какой-то момент русский самолет снизился над колонной, люди стали кричать и разбегаться в разные стороны. Немцы подняли свои “Шмайссеры” и начали стрелять в небо. Мой отец спрятался позади маленького общественного туалета, выкрашенного в зеленый цвет. Его мама, стоявшая позади, втолкнула отца внутрь и сказала: “Сделай вид, что ты справляешь нужду”.
Достаточно сложно справлять малую нужду, когда тебе 13 лет, ты замерз, тебе страшно, а вокруг стреляют. Но он это сделал, бабушка закрыла дверь, а колонна продолжила свой путь уже без них.
Шесть часов спустя все, кто шли в этой колонне, были мертвы. Все, кроме моего папы и моей бабушки. Они стояли на улице, рядом с зеленым туалетом, свободные, без желтой нашивки, потому что отец ее сорвал, и они могли идти куда угодно.
На западе, в Америке, были тысячи квадратных миль, где не проживала ни одна человеческая душа, в австралийском буше, на всем пути от Сиднея до Перта жило меньше людей, чем в Будапештском гетто, Лондон уже был свободным, Париж вот-вот должны были освободить, в Италии повесили Муссолини, но моему отцу, 13 летнему мальчику, некуда было идти. И тогда он вернулся в гетто. Он вернулся в гетто в надежде, что русские придут раньше, чем новая колонна смерти отправится в путь.
Много лет спустя я с отцом поехал в Будапешт. Мы вместе гуляли по улицам города. Вдруг он остановился и расплакался. Я не понял, почему он плачет, ведь на улице не было ни одного человека. Но он указал на маленький общественный туалет, выкрашенный в зеленый цвет, и сказал: “Вот это место. Здесь я спасся от смерти. На этом месте ты родился, на этом месте родился мой сионизм. Здесь я понял, мне нужна страна, куда я смогу уехать”.
Мы стояли там, двое взрослых мужчин, гладили зеленую стену туалета и плакали. Венгры окружили нас, они выглядели достаточно настороженно, ведь они не знали, вдруг мы не в себе. Однако мы не были сумасшедшими. Мы были… Статистической ошибкой. Отец должен был умереть, а я не должен был родиться. Но, все-таки, мы там побывали. Несмотря ни на что.
Там и родился мой сионизм. Там, рядом с зеленым туалетом, я понял, что государство Израиль всегда должно быть сильным. Нельзя допустить, чтобы повторилась ситуация, когда еврейскому мальчику 13 лет отроду некуда идти.
Если вы доверяете нам
